Один на льдине - Страница 37

Так Миша Черкасский получил пятнадцать лет усиленного режима, так стал числиться у меня в отделе механиком. Голова, философ, психолог.

Учеба наша идет. Срок заключения истекает. И куда же плыть без руля и без ветрил? Но об этой зоне, об этом лагере у меня остались самые хорошие впечатления.

Такая вот механика, дамы и господа.

Статья у меня была "звонковая". Условно-досрочное освобождение не светило, а сидеть оставалось уже три месяца. А перед тем, как освободиться - и это потом повторялось - лукавый меня подстрекает к бунту против лагерного начальства: то не так и это не по мне. Может быть, поднадоело инженерить. Может, счел себя крупным юристом, а, может быть, наслушался "радиоголосов".

Может, делать стало совсем уж нечего, но я принялся качать права лагерному начальству по неправильному содержанию осужденных. Стал писать петиции "наверх". Написал начальнику УИТУ СССР о своих претензиях. Лагерное начальство от такой дерзости онемело! А когда отошло, то меня быстренько переводят из механиков в слесаря, потом фабрикуют на меня дело по отказу от работы. Дают мне раз пятнадцать суток ШИЗО. Выпустят - да еще раз ШИЗО. Выпустят еще раз - и в ПКТ. Это обычная их практика. Контора пишет. И полтора месяца чистого времени с краткосрочными выводами на зону я обитаю в карцерах. Сорок пять суток в ПКТ.

А тут выходит Указ Президиума Верховного Совета СССР о гласном административном надзоре. Это весна 1967 года. В мае 68 года мне вешают через суд, как положено, два года надзора, и я освобождаюсь.

Что это значит?

Это значит, что я двадцатишестилетний молодой человек может появляться на вольных улицах лишь с шести часов утра и до восьми часов вечера. Один раз в неделю он обязан отмечать в отделении милиции факт своего присутствия на отведенном для его жизнедеятельности клочке суши. Менты же могут навещать бывшего зека в любое время суток, заглядывать к нему под одеяло, совать свои рабочие органы обоняния куда им заблагорассудится. Мне запрещаются рестораны, вокзалы, аэропорты, т.е. пребывание в местах "массового скопления людей".

Кто не знает, тому впоследствии расскажу подробнее о том, как тяжело уходить из-под надзора, чтобы не загреметь обратно на нары. Достаточно двух пустяковых нарушений правил надзора и - гуляй, Вася: ты нам не показался!

Вот я и думал: куда ж мне двигать с моей справкой об освобождении, на основании которой мне выдадут паспорт и сделают в нем отметку для начальников на воле? Кому я там нужен, кроме терпеливой мамы? Тогда Миша Черкасский и посоветовал мне ехать на Киев.

Он написал мне рекомендательное письмо к евреям города Киева, полагая, что я опытный, отпетый, тертый мошенник, необходимый киевским коллегам для повышения нашего общего благосостояния.

Любой еврей - прирожденный гешефтмахер, ничего ты с ним не поделаешь. И с христианской моралью к нему не подступайся - даже в карточных играх масть, обозначаемая крестом, зовется трефной, т.е. нечистой. Еврей страдает, как грешник в аду, если он не приращивает копейку к копейке в тех обстоятельствах, когда христианину кажется, что в этом особой нужды нет. Но в этой его жидовской одержимости есть своеобразное обаяние цинизма дьявольское обаяние.

И вот 1968 год. На мне клеймо - справка об освобождении, а я полон сил и энергии. На кармане - двенадцать рублей ассигнациями. Железнодорожные билеты до Москвы и далее до Киева. Но в обеих столицах мне жить строго воспрещалось законом. Минимум два года гласного административного надзора предписано очередным Указом.

И осел я в маленьком городке Жуляны под Киевом. Многие знают аэропорт Жуляны. Осел с мыслью последовать совету Миши Черкасского и, осмотревшись передислоцироваться в Киев.

Что же значит Киев в моей изуродованной азартом жизни?

Людям просвещенным о Киеве известно многое. В этом плане я перед собой не ставлю просветительской задачи. И все же, что бы вы ни знали об этом городе, который зовут матерью городов русских, не могу не сказать: Киевом нельзя пресытиться, как нельзя пресытиться родниковой водой.

Летописи рассказывают, что в 988 или 989 году над Киевом "воссиял свет" Христовой веры - святой киевский князь Владимир признал византийское православие. Как в свое время римский император Константин33 должен был легализовать христианство и сам стать христианином, поскольку войско его на три четверти состояло из христиан, так и святой Владимир, дружина которого в значительной части своей была из христиан. Но народ держался за старую веру, как это всегда бывает с народом. И из Ростова, где прошло крещение, сбежали два первых епископа, а третьего, Леонтия, чуть не убили горожане. И только четвертому - Исаии - удалось предать огню языческие идолы и, вероятно, не без содействия военной силы. Главный мотив христианской догматики - мотив искупления - был глубоко чужд народам Приднепровья, которые жили в совершенно других хозяйственных и социальных условиях, как я понимаю, чем Священная Римская империя и Византия - это тогдашняя ООН.

Но не мне судить историю, которую с древнейших времен творят торговые интересы, и из которой уже ничего, к спокойствию нашему, не вычеркнешь. Православие, по меньшей мере, великолепно.

И те же летописи говорят о том, что еще при Игоре, то есть за полвека до вышеозначенной даты, в Киеве уже была церковь во имя Ильи. Но как бы то ни было, как бы не толковали ангажированные историки мотивы введения христианства на Руси, а для меня лично тот воссиявший над Киевом свет не меркнет и по сей день. Мне кажется, что я вижу его, когда закрываю глаза и вспоминаю Киев...